|
|
|
 |
||
 |
||
|
||
| Был ли ты рад уходу Мастейна из группы? Не уверен, что «рад» — правильное слово, но это было абсолютно необходимо. Нас было бы трое: я, Ларс и Дэйв, каждый бы пытался рулить и такой треугольник группе только бы мешал. В нём, очевидно, был такой же драйв, как и в нас — он добился очень многого с Megadeth. Сейчас же в группе баланс характеров, на одной чаше весов я и Ларс, Кирк и Роб — на другой. Они очень талантливы, но совершенно спокойно относятся к тому, когда за руль садится кто-то другой. Думаю, мы друг друга компенсируем. Они неэгоистичны, ну а мы с Ларсом, пожалуй, наоборот. По крайней мере, мне так говорят. [смеётся] Так что тогда Дэйву пришлось уйти. По СКОМу видно, что он этому был не очень-то рад. Он замечательный, талантливейший человек. Может быть, какая-то его часть всё ещё таит обиду. Если бы меня выгнали из Металлики, у меня бы тоже остался осадок. Как у МакГоуни, нашего первого басиста. Они никак не могут смириться с настоящим, и это очень тяжело видеть. Ларс об этом тоже сказал в интервью «Разве ты не видишь, чего ты добился?». Но это ничего не значит, потому что он гонится за недостижимым. То, что ты прошёл через смерть матери — помогло ли это как-то смириться со смертью Клиффа? Это всегда тяжело. К этому нельзя привыкнуть, особенно в таком возрасте и в таком состоянии, в котором я был, напиваясь, чтобы заглушить любые чувства... В «Христианской Науке» не было ни похорон, ни траурного периода, когда ты можешь выплакаться и получить поддержку. Там всё просто: «Оболочка умерла, дух улетел, жизнь продолжается». Так что когда Клифф умер, то похороны были, но внутри я ничего не чувствовал. Я просто напился ещё сильнее. До забытья. Ларс говорил, что до трагедии вы с Клиффом очень сблизились, и что одним из последствий его смерти стало то, что потом вы очень сблизились с Ларсом. Это правда? Да. Мы с Клиффом были очень похожи. У нас было много общего. Например, интересы в музыке — он очень любил южный рок, Lynyrd Skynyrd и прочее, всё что я обожал. Он очень любил выбираться на природу, поохотиться, попить пиво. Мы были очень похожи. Что ты помнишь о той аварии, в которой он погиб? Было очень холодно. Мы были в Швеции, зимой. Я спал на задней кушетке, там было теплее. Я мог бы быть на его месте. Знаете, я не придаю этому большого значения — всё произошло так, как произошло. Мы выжили, чтобы нести этот груз на себе. Конечно, нам его очень не хватает. С ним всё могло бы сложиться совсем по-другому. Тебе не кажется, что вы слишком быстро вернулись к работе после смерти Клиффа? Я думаю, мы потом всё делали слишком быстро. Новый басист, турне. Мы вернулись сразу обратно. Это был такой менеджерский подход к скорби: просто вырази её через музыку. Теперь же кажется, что мы слишком мало скорбели, слишком мало отдавали ему дань уважения, зато достаточно поддерживали друг друга. Многое мы выместили на Джейсоне, когда он присоединился к группе. Что-то вроде: «Да, у нас басист, но он не Клифф». Тебе нравился Джейсон? Да, он мне очень нравился. С ним было очень легко. Словно мы дети, но не по-детски. То, что нас объединяло, то что нам нравилось, то что мы писали музыку вместе — всё это было очень здорово. Когда к нам пришла слава, то появились обиды и всё изменилось. Ларс сказал, что одним из вариантов названия AJFA было: «Тёлки, Тачки и Много Дури». Насколько это картина соответствует состоянию группы на то время? Ну, у нас у всех были в то время свои проблемы, свои пороки, которые очень быстро разрастались. Можно сказать, мы боролись со своими демонами. Однажды это превратилось из развлечений в саморазрушение. Они стали завладевать нами. Стал зарождаться Justice. Мы только что закончили MOP, съездили в турне с Оззи и стали выступать со своими вещами. Всё вдруг стало доступным — вечеринки, женщины, ну и так далее. Мы в этом погрязли. В те дни, не знаю кто из нас был женат — я точно не был, поэтому мне было всё равно. Не всё равно было девушкам, которые ждали нас дома, но, понимаете, через это надо было пройти молодым, ради опыта. Было просто весело. Ты должен через это пройти, чтобы понять: «Нет, ты пишешь музыку не ради этого». Это как бонус-трек, который начинает перевешивать всю пластинку, понимаете? [смеётся] Наркотики тебя не интересовали? Слава Богу, нет. Я боялся наркоты. Может повлияло воспитание «Христианской Науки», но по большей части — из-за моей первой группы Obsession, я помню как курил травку и думал: «Охренеть, это круто». Потом я выкурил пять косяков за вечер, стал играть, и чёрт, меня так вставило! Я перепугался, подумал, что мы играем одну и ту же песню полчаса. Мне не понравилось. Как выглядит Ларс под кокаином? Ууу... Он болтает ещё больше, если такое вообще возможно. Как обычно. Я не любил находится рядом с ними, когда они были под кайфом. Было ли весело находиться рядом с тобой, когда ты был пьян? Нет, абсолютно. Я мог полезть в драку. Сначала идёт стадия веселья, потом всё уже не так здорово, мир дерьмо, да и сам ты иди на хрен. Я становился... сначала клоуном, а потом анархистом, готовым разнести всё вокруг и причинить людям боль. Я дрался. С кем? Иногда с Ларсом. Так я давал выход всем обидам, швыряясь в него вещами. Мы с ним очень разные характеры. Очень. Он всегда хотел быть в центре внимания, и это меня бесило, потому я тоже этого хотел. Он очаровывал людей, а я хотел чтобы меня боялись и уважали. Это и сейчас верно? Не думаю. Я научился с этим справляться. Эта моя часть мне очень досаждала — мы же были эдакой анти-голливудской группой, «никакого позирования, никакого такого дерьма, просто иди и играй», а тут он выходит и начинает позёрствовать. Guns’n’Roses были для меня врагами. А Ларс продолжал позировать в белой кожаной куртке. Ему необходимо ставить себе в идеал каких-то людей и пытаться быть на их волне. Таков уж Ларс. Он любит учиться у людей, у которых в которых есть что-то особенное. А Акселя это «что-то» было. Перевод: MegaBubbler | ||
 |
||
|
Copyright © 2000-2024 Сергей Марков, Сергей Чернышев
При использовании материалов сайта ссылка на Metallica.ru обязательна!
| ||
|
| |||||